Описание
Belaya Notch Белая Ночь Severnoye Siyanie — это аромат для женщин, он принадлежит к группе . Belaya Notch Белая Ночь создан в 1930-тые годы. Композиция аромата включает ноты: Ландыш, Гиацинт, Сирень, Жасмин, Цитрусы и Древесные ноты.
Severnoye Siyanie Belaya Notch Белая Ночь Severnoye Siyanie
Belaya Notch Белая Ночь Severnoye Siyanie для женщин от Severnoye Siyanie
Belaya Notch Белая Ночь Severnoye Siyanie — это аромат для женщин, он принадлежит к группе . Belaya Notch Белая Ночь создан в 1930-тые годы. Композиция аромата включает ноты: Ландыш, Гиацинт, Сирень, Жасмин, Цитрусы и Древесные ноты.
2 отзывы о Severnoye Siyanie Belaya Notch Белая Ночь Severnoye Siyanie
Добавить отзыв
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
Lashsuxugssef – :
Не удержалась! Cтихотворение Самуила Маршака (1887-1964) перекликается с моими воспоминаниями об этих духах!
Белая ночь
Это не дома, а корабли.
Мачты, флаги тëмных кораблей —
Тучи перетянуты вдали.
Полночь звëзд светлей.
Улица открыта и пуста.
Стало белым золото креста.
Над Невой светлеет высота.
Дремлет пристань. В лодку мы сошли.
Тихо и волнисто на мели.
Но пугливо встречен был волной
Плеск весла над гулкой глубиной.
1907
Snobbigneve – :
Какая встреча! Вот не чаяла! Благодаря Фрагрантике смогла найти ароматы, знакомые с детства и озарëнные пленительной яркостью тогдашнего восприятия.
Моя двоюродная бабушка Нина — одна из многочисленных старших сестёр родной бабушки Лены — родилась в Шуе, но с 20-х годов жила в Ленинграде. Там работала (профессия у неё была нетрадиционная: инженера-химика), там пережила блокаду и имела полное право считать себя ленинградкой.
Когда мне было лет десять, мы впервые приехали в гости к ней и её мужу, деду Сергею: бездетной паре, всегда с удовольствием принимающих свою многочисленную родню. Квартира — просторная, с высоченными потолками, но тёмная (Петроградская сторона, двор-колодец, первый этаж) — стала для меня как бы воплощением самого города: строгой непреложной красоты, поэтичности, слегка мрачноватой загадочности…
Бабушка Нина сохраняла в недрах платяного шкафа множество интересных вещей. Прекрасно помню большую, сантиметров примерно 30 на 40, коробку ниток мулине (к рукоделию я равнодушна, но цвета пленяли глаз), огромную, невероятную, роскошно-барочную коробку из-под шоколадных конфет, с Василисой Премудрой, Иваном-Царевичем и серым волком на крышке. И помню три флакона, уже пустыe, но благоуханныe: «Белая ночь», «Ленинград» и «Летний сад». Сколько лет они простояли на бабушкиной полочке, не имею понятия.
Доставать их из шкафа, вынимать притёртые пробки, подносить к носу, закрывать глаза и вдыхать стало для меня своеобразным ритуалом: воспоминанием-заклинанием. Полноценное нанесение было невозможно, однако же в течении минут 10-15 я прижимала к горлышку палец, и хотя жидкости во флаконе уже не было, аромат хоть ненадолго, но переходил на кожу.
Это присказка, а сказка будет впереди…
«Белая ночь» пахла сиренью, гиацинтами и влажным деревом. Именно запах сирени был определяющим (или, возможно, эта нота сохранилась лучше остальных). Обычно мы приезжали в Ленинград в июне, в пору белых ночей. Поезд приходил рано утром, метро было закрыто, и мы шли пешком от Ярославского вокзала до Петроградской стороны. Помню тишину. Помню цветущую сирень: фиолетовую и лилово-розовую. Помню восторженно-тревожное ожидание…
«Скрипнула дверь. Задрожала рука.
Вышла я в улицы сонные.
Там, в поднебесьи, идут облака
Через туман озарëнные.
С ними — знакомое, слышу, вослед…
Нынче ли сердце пробудится?
Новой ли, прошлой ли жизни ответ,
Вместе ли оба почудятся?»
(Александр Блок)
Флакон нравился своей изящной старомодностью, отсылающей к 19 веку. Коробочка же — тёмно-жёлтая или светло-коричневая — до изящной, по моему мнению, не дотягивала, но и безвкусной я её не назвала бы. А сами духи были прекрасны. Для свидания белой ночью, на берегу Невы.